Мария Монтессори. Мой метод. Руководство по воспитанию детей от 3 до 6 лет
Глава X. Природа в воспитании – сельскохозяйственный труд: уход за растениями и животными
Глава X. Природа в воспитании – сельскохозяйственный труд: уход за растениями и животными
Итар в своем замечательном труде под названием Des premiers developments du jeune sauvage de l'Aveyron («Доклад о первых успехах в развитии дикого мальчика из Авейрона») детально описывает любопытный и потрясающий по своему масштабу педагогический подвиг в попытке преодолеть психическую темноту слабоумного и в то же время вызволить человеческую природу из оков животного мира.
Так называемый «дикарь из Авейрона» – ребенок, выросший в природном окружении. Его бросили в лесу, думая, что таким образом избавятся от ребенка, но природа о нем позаботилась, и он выжил. Много лет мальчик прожил в лесу голышом, пока его не поймали охотники, после чего его отправили в цивилизованный Париж для изучения. Его жалкое тельце было покрыто множеством шрамов, говоривших о стычках с дикими животными, и ранами, полученными при падении с высоты.
Этот ребенок так и не научился говорить, а его разум навсегда остался почти полностью закрытым для умственного воспитания, что дало основание Пинелю диагностировать у него слабоумие.
Тем не менее именно этому ребенку обязана своим появлением позитивная педагогика. Итар, изучавший философию и ранее занимавшийся обучением глухонемых, взялся за воспитание дикого мальчика, прибегая к тем же методам, которые он уже отчасти применял при работе с людьми, страдающими нарушением слуха. С самого начала он верил, что одичавший ребенок ведет себя как слабоумный не по физиологическим причинам, а от недостатка воспитания. В этом вопросе Итар следовал принципам Гельвеция[45]: «Человек – ничто, пока над ним не поработает другой человек», иначе говоря, он верил в бескрайние возможности воспитания и противился педагогическим принципам Руссо, сформулированным им еще до Великой французской революции: «Tout est bien sortant des mains de l'Auteur des chose, tout dege-nere dans les mains de l'homme»[46] – и утверждавшим пагубное действие воспитания.
После некоторых экспериментов выяснилась ошибочность первого впечатления Итара. Тем не менее, осознав с помощью Пинеля тот факт, что он имеет дело с умственно неполноценным ребенком, Итар отложил в сторону свои философские теории и приступил к уникальному опыту в истории экспериментальной педагогики.
Итар разделил обучение дикаря на две части. С одной стороны, он рассматривал этот опыт как попытку вывести ребенка из животного состояния и приспособить его к социальной жизни, а с другой – как попытку интеллектуального воспитания слабоумного. Брошенный на произвол судьбы, этот ребенок тем не менее обрел неожиданное счастье: он, если можно так выразиться, был погружен в природу и сроднился с ней, – дождь, снег, бури, бескрайние просторы – все это было его источником развлечения, его постоянными спутниками, его любовью. Цивилизованная жизнь означает отказ от всего этого, но принятие этой жизни необходимо для развития человеческих качеств. На страницах своей работы Итар живо описывает ту нравственную работу, благодаря которой дикарь приобщался к цивилизации, расширяя круг своих потребностей и привыкая к заботливому отношению. Ниже я привожу отрывки из книги Итара, ярко свидетельствующие о необыкновенном терпении этого ученого при наблюдении за спонтанными проявлениями своего воспитанника. Учителя, желающие научиться методу экспериментальной педагогики, найдут в этой истории пример того, что значит настоящее терпение и самоотречение, необходимые для наблюдения за изучаемым объектом.
«К примеру, когда я наблюдал за ним в его комнате, он монотонно ходил из угла в угол, что производило гнетущее впечатление. То и дело он бросал взгляд на окно, и его глаза как будто смотрели в пустоту. Если в этот момент вдруг поднимался ветер или солнце выходило из-за туч, озаряя все вокруг ярким светом, он заливался громким смехом, подчас переходящим в истеричный восторг. Иногда, вместо этих проявлений радости, он приходил в неистовую ярость: начинал заламывать руки, стискивать кулаки, прижимать их к глазам и скрежетать зубами, становясь опасным для окружавших его людей.
Однажды утром он проснулся и увидел, что, пока он спал, прошел сильный снегопад. Он тут же радостно воскликнул, вскочил с постели, подбежал сначала к окну, а затем к двери. Пометавшись туда-сюда между окном и дверью, он в конце концов выбежал в сад, как и был, голышом. Там он начал резвиться, валяться по земле, набирая целые пригоршни снега и глотая его с поразительной жадностью.
Тем не менее при виде природных красот он не всегда выражал свои чувства в такой же очевидной и бурной манере. Следует заметить, что порой в выражении его лица читалось нечто вроде молчаливого сожаления и меланхолии. Когда непогода гнала всех в дом, дикий мальчик из Авейрона предпочитал оставаться в саду. Он несколько раз обходил весь сад, а затем присаживался на край фонтана.
Бывало, я целыми часами с неописуемым удовольствием наблюдал за ним, когда он так сидел. Я смотрел на его лицо, которое то не выражало ничего, то искажалось гримасой, постепенно принимая грустное, меланхоличное выражение, будто он о чем-то тосковал. При этом он не отводил глаз от воды, время от времени бросая в фонтан опавшие листья.
Во время полнолуния, когда его комнату заливал мягкий лунный свет, он почти всегда просыпался и садился возле окна. Он просиживал так практически всю ночь, в полной неподвижности, вытянув голову вперед, устремив взор на освещенный лунным светом ландшафт, погрузившись в некий созерцательный экстаз. Изредка его молчаливая неподвижность нарушалась глубоким вздохом, который переходил в жалобный стон и тут же затухал».
В другом месте своего труда Итар рассказывает о том, что мальчик не был знаком с простой ходьбой, принятой в цивилизованном мире, и мог передвигаться только вприпрыжку.
Итар пишет, что поначалу он сам бегал за своим воспитанником во время их прогулок по улицам Парижа, не пытаясь силой приучить мальчика к нормальному шагу.
Такое постепенное и мягкое приобщение дикаря к различным проявлениям социальной жизни; приспособление учителя к ученику на ранних этапах воспитания, а не наоборот; последовательное знакомство с новым образом жизни, который должен был полюбиться ребенку, а не вызывать у него ощущение бремени и пытки оттого, что ему что-то навязывают силой, – все эти педагогические принципы могут найти самое широкое применение в воспитании детей.
Мне кажется, что нет другого такого произведения, которое столь же пронзительно и красноречиво показывало бы контраст между жизнью в природной среде и жизнью в лоне цивилизации и в котором с такой же очевидностью демонстрировалась бы мысль о том, что общественная жизнь целиком состоит из запретов и ограничений. Вспомним хотя бы то, как сдерживают стремление детей бегать, заставляя их ходить шагом, и как не разрешают громко кричать, приучая к спокойным разговорным интонациям.
И тем не менее педагогический эксперимент Итара увенчался успехом, притом что исследователь не прибегал к принуждению, а лишь предоставил цивилизации самой очаровывать малыша, привлекая его в свое лоно. Это похоже на вырывание человека из рук природы, отлучение ребенка от материнской груди, но вместе с тем это дает новую жизнь.
На страницах произведения Итара мы видим, как в конечном итоге любовь к людям превозмогает любовь к природе: дикарь из Авейрона в конце концов начинает чувствовать любовь Итара, заботу о себе и пролитые над собой слезы и предпочитать их радостям безудержного валяния в снегу и созерцания бесконечных просторов неба в звездную ночь: через день после своего побега он, со смиренным и кающимся видом, возвращается по собственной воле туда, где его ждет вкусный суп и теплая постель.
Спору нет – человек извлекает массу удовольствия от социальной жизни и привносит в нее гуманизм и любовь. Но вместе с тем человек все еще принадлежит царству природы, и ему необходимо (особенно в детстве) черпать из нее силы для телесного и духовного развития. Мы находимся в тесных взаимоотношениях с природой, которая влияет, и порой довольно существенно, на развитие нашего организма. (Приведу в качестве примера историю об ученом-физиологе, который держал детенышей морских свинок в специальном контейнере, изолированном от воздействия земного притяжения, и спустя некоторое время обнаружил у них рахит.)
Говоря о воспитании маленьких детей, мы снова сталкиваемся с педагогической драмой Итара: человек, стоящий в ряду других живых организмов и потому принадлежащий царству природы, должен быть подготовлен к социальной жизни, поскольку в ней заключается его особое предназначение, но которая должна тем не менее соответствовать проявлениям его природной активности.
Но все преимущества социальной жизни, к коим мы подготавливаем детей, большей частью непонятны для ребенка, на раннем этапе своего развития живущего преимущественно растительной жизнью.
Необходимо по возможности смягчить этот переход в процессе воспитания, позволяя самой природе производить большую часть педагогической работы; не следует резко и силой отрывать ребенка от матери и направлять его в школу. Именно этот принцип работает в домах ребенка: школа расположена в том же здании, где живут родители малышей, и, если ребенок заплачет, его крик донесется до матери, и та ему ответит.
В настоящее время, в рамках изучения детской гигиены, эта составляющая часть воспитания завоевала широкую популярность: детям разрешают подолгу гулять на свежем воздухе, в общественных садах, их оставляют почти на целый день полуголыми на морском берегу под лучами солнца. Все большую популярность приобретает семейный отдых на море и в Апеннинах, лишний раз укрепляя в сознании людей тот факт, что наилучший способ оздоровить ребенка – это окунуть его в лоно природы.
Короткая и удобная одежда, легкие сандалии, открытые ноги – это уже немало в освобождении от тяжелых оков цивилизации.
Руководствоваться здесь стоит вполне очевидным принципом: нам следует идти на жертвы в угоду естественным свободам в воспитании настолько, насколько это необходимо для достижения больших благ, предоставляемых цивилизацией, избегая при этом ненужных жертв.
Но при всем прогрессе в сфере воспитания мы еще не избавились от предрассудка, который отказывает детям в духовном самовыражении и потребностях, внушая нам мысль о том, что дети – это такие милые растительные существа, которых нужно беречь, ласкать и запускать в движение. Наставление, которое можно сегодня услышать из уст хорошей матери или далеко не самого плохого учителя по отношению к ребенку, бегающему по цветнику, будет звучать как «не трогай цветы» или «не бегай по траве», как будто для удовлетворения своих физиологических потребностей ребенку хватит того, что он просто двигается и дышит свежим воздухом.
Но если для физического развития ребенка вполне достаточно просто открыться для животворящих сил природы, то для его психического развития крайне важно привести его душу в контакт с мирозданием, с тем чтобы его сердце было готово воспринимать сокровища, полученные непосредственно благодаря воспитательным силам живой природы. Для достижения этой цели ребенку предлагается сельскохозяйственный труд, где посредством ухода за растениями и животными ребенок учится разумному наблюдению за природой.
Основы метода воспитания детей посредством огородничества и садоводства были уже выработаны уроженкой Англии г-жой Лэттер. В наблюдении за развитием жизни она видит основы религиозного воспитания, поскольку душа ребенка возносится от творения к самому Творцу. В сельскохозяйственном труде она также усматривает начало умственного воспитания, ограничиваясь рисованием с натуры, что в ее представлении является первым шагом к искусству и сообщению детям первых сведений о растениях, насекомых, временах года – одним словом, обо всем, что проистекает из сельского хозяйства. Кроме того, это дает детям представление о ведении домашнего хозяйства, ведь, занимаясь огородничеством, они знакомятся с растениями, используемыми в приготовлении пищи, которую дети затем подают на стол, заодно приучаясь мыть посуду.
Идея г-жи Лэттер далеко не всеобъемлюща, но основанные ею школы продолжают распространяться по всей Англии, отражая в полной мере принцип естественного воспитания, которое оказалось столь благотворным для здоровья английских детей, хоть до сих пор и понималось исключительно с точки зрения физического развития. Более того, опыт г-жи Лэттер убедительно доказал практическую возможность обучения маленьких детей сельскохозяйственному труду.
Говоря о неполноценных детях, я была свидетелем того, как широко парижские школы применяют сельскохозяйственный труд в воспитании этих детей, и эти же самые приемы г-н Баччелли по зову своей чуткой души хотел внедрить в открытых им начальных школах, организуя в них «небольшие учебные садики». В каждом садике посеяны различные сельскохозяйственные растения, на примере которых ребенок узнает, как и когда следует сеять и собирать то или иное растение, узнает о периодах развития растений, о способах подготовки почвы, о насыщении почвы естественными и химическими удобрениями и т. д. То же самое относится к декоративным растениям и к уходу за деревьями. Для неполноценных детей такой труд – лучший способ заработать себе на пропитание в будущем, когда зайдет разговор о получении профессии.
Тем не менее я считаю, что данный аспект воспитания не следует слишком серьезно рассматривать в рамках общего воспитательного процесса, несмотря на то что в нем заложен объективный метод умственного развития и предоставляется возможность профессиональной подготовки. Цель воспитания маленьких детей состоит исключительно в том, чтобы содействовать психофизическому развитию личности. И в этой связи работа в саду и уход за животными являются ценными средствами нравственного воспитания, внутреннее содержание которого гораздо глубже, нежели это представляется г-же Лэттер, усматривавшей в нем главным образом источник религиозного воспитания ребенка. На самом же деле на этом пути, представляющем собой постепенное восхождение вверх, можно различить целый ряд этапов. Укажу лишь самые существенные из них:
Первый этап. Ребенок приступает к наблюдению за явлениями жизни. В отношении растений и животных он находится в таком же положении, в каком по отношению к нему самому находится наблюдающий за ним наставник. По мере того как возрастает интерес ребенка к наблюдению, растет и его усердие в уходе за живыми существами, и благодаря этому ребенок вполне естественно научается ценить заботу, которой его окружает мать и воспитатели.
Второй этап. Ребенок знакомится с понятием предусмотрительности посредством самовоспитания. Начиная понимать, что жизнь посаженных им растений зависит от правильного полива, иначе они засохнут, а животное, если его вовремя не покормить, будет страдать от голода, ребенок становится более предусмотрительным, подобно человеку, почувствовавшему свое призвание в жизни. Более того, к нему уже взывает голос, отличный от голоса матери и воспитателя, призывающий его к выполнению своих обязанностей и убеждающий не забывать о принятой ответственности. Он слышит жалобный голос нуждающегося существа, живущего благодаря его заботам. Между ребенком и живыми организмами, за которыми он ухаживает, зарождается таинственная связь, и она побуждает малыша к выполнению необходимых действий без вмешательства воспитателя и таким образом ведет его к самовоспитанию.
Награда, которую пожинает ребенок, также проистекает из его заботы о живых существах: в один прекрасный день после того, как ребенок в течение долгого времени терпеливо заботился о голубях, таская им еду и солому, он обнаруживает в их гнезде маленьких голубят! А возле курицы, которая еще вчера неподвижно сидела на яйцах, сегодня уже можно видеть множество маленьких цыплят! А в клетке, где раньше проживала одинокая пара кролей, которым ребенок неоднократно приносил зелень, оставленную матерью на кухне, появились маленькие крольчата!
Пока что нам не удалось завести животных в римском доме ребенка, но в Милане у нас уже есть несколько животных, в том числе пара милых белых американских курочек, которые живут в миниатюрном изящном домике, похожем на китайскую пагоду. Перед домиком располагается небольшой огороженный участок земли, отведенный непосредственно для курочек. Вечером дверца домика запирается на ночь, и дети по очереди заботятся об этом. С какой радостью они ходят по утрам открывать эту дверцу, носят воду и солому, с каким вниманием они наблюдают за птицами в течение дня, а вечером запирают их в домике, позаботившись о том, чтобы курочки ни в чем не нуждались! Воспитательница говорила мне, что из всех воспитательных упражнений – это самое любимое и, по всей видимости, самое важное. Много раз бывало, что в то время, пока все дети заняты какими-то своими занятиями, один, два, три ребенка тихонько вставали со своих мест и шли смотреть, не нуждаются ли в чем животные. Часто случается, что ребенок подолгу не возвращается, и воспитатель с удивлением обнаруживает, что он все это время провел у фонтана, наблюдая за рыбками с их блестящими на солнце спинками. Однажды я получила письмо от воспитательницы из миланского дома ребенка, в котором она радостно поделилась поистине восхитительной новостью: вылупились голубята! Для детей это был большой праздник. Они чувствовали себя в некоторой степени родителями этих птенцов, и никакая искусственная награда, польстившая их тщеславию, никогда бы не вызвала у них столь прекрасных чувств. Не меньшую радость вызывают выращенные овощи. В одном из римских домов ребенка не было земли, которую можно было бы возделывать, но благодаря усилиям г-на Таламо мы смогли расставить по всей террасе горшки с цветами, а по стенам пустили вьющиеся растения. И дети никогда не забывали поливать растения из своих леечек.
Однажды я застала детей, когда они сидели на земле вокруг пышной красной розы, которая распустилась ночью. Они сидели молча, не шевелясь, буквально погруженные в немое созерцание.
Третий этап. Дети учатся терпению и доверительному ожиданию, ведь это – особый род веры и жизненной философии.
Когда ребенок кладет семечко в землю и ждет, когда оно прорастет, когда он видит первое появление бесформенного растения и дожидается цветов, которые затем превращаются в плоды, когда он становится свидетелем того, как одни растения дают молодые побеги раньше, а другие – позже, как скоротечна жизнь однолетних растений и как медленно развиваются плодовые деревья, – благодаря всему этому дети приобретают душевное равновесие и усваивают те зародыши мудрости, которая была характерна для земледельцев в эпоху первобытной простоты.
Четвертый этап. Дети проникаются любовью к природе, и эта любовь поддерживается чудесами мироздания, которое вознаграждает с такой великой щедростью, которая во много раз превосходит старания тех, кто помогал природе взращивать ее творения.
Уже в процессе работы между душой ребенка и живым существом, находящимся у него на попечении, возникает особое взаимодействие. Ребенок естественным образом приучается любить все проявления жизни: г-жа Лэттер сообщает нам, с каким интересом дети наблюдают за простыми земляными червями и за личинками, копающимися в навозе, и при этом совсем не чувствуют отвращения, которое мы, выросшие вдали от природы, испытываем к некоторым живым организмам. Исходя из этого, было бы чудесно развивать это чувство доверия к живым существам, ведь это есть особая форма любви и единения с вселенной.
Но больше всего любовь к природе воспитывается при выращивании живых организмов, так как они в ходе своего естественного развития отдают больше, чем получают, а их красота и разнообразие почти бесконечны. Когда ребенок посадил ирис, анютины глазки, розу, или гиацинт, или какой-либо плодоносящий куст, когда он поместил в землю семечко или луковицу и регулярно ее поливал, то распустившийся цветок и поспевший плод станут щедрым даром природы, богатым вознаграждением за не столь уж большие усилия. Природа не ведет счет затраченному труду, она скорее отвечает на теплоту и чуткую любовь садовода.
Это в корне отличается от того, как если бы ребенок пожинал материальные плоды своего труда в форме бездушных, единообразных предметов, которые подлежат потреблению, нежели дальнейшему преумножению.
Отличие между природными и промышленными продуктами, между божественными творениями и предметами, изготовленными человеком, – вот что должно родиться в сознании ребенка и закрепиться как точно установленный факт.
В то же время если растение должно приносить плод, то человек должен прилагать к этому свой труд.
Пятый этап. Ребенок следует естественному развитию человеческого рода. Если говорить вкратце, подобное воспитание приводит в гармонию эволюцию отдельной личности с эволюцией всего человечества. Благодаря земледелию человек перешел из естественного существования в искусственное: узнав, каким образом можно повысить плодородие почв, человек приобрел награду в виде цивилизации.
Этот же путь проходит и ребенок, которому предстоит стать цивилизованным человеком.
Такое понимание воспитательного влияния природы вполне может быть реализовано на практике. Ведь даже если школа не располагает большим участком земли или просторным внутренним двором для физических упражнений, то всегда можно найти несколько квадратных метров для небольшого огорода или местечко для разведения голубей. И этого уже будет достаточно для духовного развития. Даже горшка с цветком на подоконнике хватит для этой цели.
В первом римском доме ребенка у нас есть большой внутренний двор, в котором мы разбили сад, где детям разрешалось свободно бегать на свежем воздухе. Кроме того, у нас есть длинная полоска земли, по одной стороне которой посажены деревья, посередине проходит дорожка, разветвляющаяся в разные стороны, а по другой стороне – участок для выращивания растений. Участок разбит на грядки, по одной на каждого ребенка.
В то время как самые младшие воспитанники свободно бегают по дорожкам или отдыхают в тени деревьев, дети, у которых есть свои грядки (это дети старше четырех лет), сеют, пропалывают, поливают свои растения, осматривают ростки. Интересно отметить следующий факт: участок, отданный детям под грядки, расположен прямо под стеной жилого дома. Никто раньше не интересовался этим участком, поскольку это был тупик, и жильцы дома имели обыкновение выбрасывать из окон своих квартир всевозможный мусор, в результате чего наш садик был всегда загрязнен.
Но постепенно, без всяких проповедей с нашей стороны, а только из уважения к труду детей, мусор из окон выбрасывать перестали, – лишь матери с улыбкой выглядывали на улицу, любуясь драгоценными владениями своих малышей.
Так называемый «дикарь из Авейрона» – ребенок, выросший в природном окружении. Его бросили в лесу, думая, что таким образом избавятся от ребенка, но природа о нем позаботилась, и он выжил. Много лет мальчик прожил в лесу голышом, пока его не поймали охотники, после чего его отправили в цивилизованный Париж для изучения. Его жалкое тельце было покрыто множеством шрамов, говоривших о стычках с дикими животными, и ранами, полученными при падении с высоты.
Этот ребенок так и не научился говорить, а его разум навсегда остался почти полностью закрытым для умственного воспитания, что дало основание Пинелю диагностировать у него слабоумие.
Тем не менее именно этому ребенку обязана своим появлением позитивная педагогика. Итар, изучавший философию и ранее занимавшийся обучением глухонемых, взялся за воспитание дикого мальчика, прибегая к тем же методам, которые он уже отчасти применял при работе с людьми, страдающими нарушением слуха. С самого начала он верил, что одичавший ребенок ведет себя как слабоумный не по физиологическим причинам, а от недостатка воспитания. В этом вопросе Итар следовал принципам Гельвеция[45]: «Человек – ничто, пока над ним не поработает другой человек», иначе говоря, он верил в бескрайние возможности воспитания и противился педагогическим принципам Руссо, сформулированным им еще до Великой французской революции: «Tout est bien sortant des mains de l'Auteur des chose, tout dege-nere dans les mains de l'homme»[46] – и утверждавшим пагубное действие воспитания.
После некоторых экспериментов выяснилась ошибочность первого впечатления Итара. Тем не менее, осознав с помощью Пинеля тот факт, что он имеет дело с умственно неполноценным ребенком, Итар отложил в сторону свои философские теории и приступил к уникальному опыту в истории экспериментальной педагогики.
Итар разделил обучение дикаря на две части. С одной стороны, он рассматривал этот опыт как попытку вывести ребенка из животного состояния и приспособить его к социальной жизни, а с другой – как попытку интеллектуального воспитания слабоумного. Брошенный на произвол судьбы, этот ребенок тем не менее обрел неожиданное счастье: он, если можно так выразиться, был погружен в природу и сроднился с ней, – дождь, снег, бури, бескрайние просторы – все это было его источником развлечения, его постоянными спутниками, его любовью. Цивилизованная жизнь означает отказ от всего этого, но принятие этой жизни необходимо для развития человеческих качеств. На страницах своей работы Итар живо описывает ту нравственную работу, благодаря которой дикарь приобщался к цивилизации, расширяя круг своих потребностей и привыкая к заботливому отношению. Ниже я привожу отрывки из книги Итара, ярко свидетельствующие о необыкновенном терпении этого ученого при наблюдении за спонтанными проявлениями своего воспитанника. Учителя, желающие научиться методу экспериментальной педагогики, найдут в этой истории пример того, что значит настоящее терпение и самоотречение, необходимые для наблюдения за изучаемым объектом.
«К примеру, когда я наблюдал за ним в его комнате, он монотонно ходил из угла в угол, что производило гнетущее впечатление. То и дело он бросал взгляд на окно, и его глаза как будто смотрели в пустоту. Если в этот момент вдруг поднимался ветер или солнце выходило из-за туч, озаряя все вокруг ярким светом, он заливался громким смехом, подчас переходящим в истеричный восторг. Иногда, вместо этих проявлений радости, он приходил в неистовую ярость: начинал заламывать руки, стискивать кулаки, прижимать их к глазам и скрежетать зубами, становясь опасным для окружавших его людей.
Однажды утром он проснулся и увидел, что, пока он спал, прошел сильный снегопад. Он тут же радостно воскликнул, вскочил с постели, подбежал сначала к окну, а затем к двери. Пометавшись туда-сюда между окном и дверью, он в конце концов выбежал в сад, как и был, голышом. Там он начал резвиться, валяться по земле, набирая целые пригоршни снега и глотая его с поразительной жадностью.
Тем не менее при виде природных красот он не всегда выражал свои чувства в такой же очевидной и бурной манере. Следует заметить, что порой в выражении его лица читалось нечто вроде молчаливого сожаления и меланхолии. Когда непогода гнала всех в дом, дикий мальчик из Авейрона предпочитал оставаться в саду. Он несколько раз обходил весь сад, а затем присаживался на край фонтана.
Бывало, я целыми часами с неописуемым удовольствием наблюдал за ним, когда он так сидел. Я смотрел на его лицо, которое то не выражало ничего, то искажалось гримасой, постепенно принимая грустное, меланхоличное выражение, будто он о чем-то тосковал. При этом он не отводил глаз от воды, время от времени бросая в фонтан опавшие листья.
Во время полнолуния, когда его комнату заливал мягкий лунный свет, он почти всегда просыпался и садился возле окна. Он просиживал так практически всю ночь, в полной неподвижности, вытянув голову вперед, устремив взор на освещенный лунным светом ландшафт, погрузившись в некий созерцательный экстаз. Изредка его молчаливая неподвижность нарушалась глубоким вздохом, который переходил в жалобный стон и тут же затухал».
В другом месте своего труда Итар рассказывает о том, что мальчик не был знаком с простой ходьбой, принятой в цивилизованном мире, и мог передвигаться только вприпрыжку.
Итар пишет, что поначалу он сам бегал за своим воспитанником во время их прогулок по улицам Парижа, не пытаясь силой приучить мальчика к нормальному шагу.
Такое постепенное и мягкое приобщение дикаря к различным проявлениям социальной жизни; приспособление учителя к ученику на ранних этапах воспитания, а не наоборот; последовательное знакомство с новым образом жизни, который должен был полюбиться ребенку, а не вызывать у него ощущение бремени и пытки оттого, что ему что-то навязывают силой, – все эти педагогические принципы могут найти самое широкое применение в воспитании детей.
Мне кажется, что нет другого такого произведения, которое столь же пронзительно и красноречиво показывало бы контраст между жизнью в природной среде и жизнью в лоне цивилизации и в котором с такой же очевидностью демонстрировалась бы мысль о том, что общественная жизнь целиком состоит из запретов и ограничений. Вспомним хотя бы то, как сдерживают стремление детей бегать, заставляя их ходить шагом, и как не разрешают громко кричать, приучая к спокойным разговорным интонациям.
И тем не менее педагогический эксперимент Итара увенчался успехом, притом что исследователь не прибегал к принуждению, а лишь предоставил цивилизации самой очаровывать малыша, привлекая его в свое лоно. Это похоже на вырывание человека из рук природы, отлучение ребенка от материнской груди, но вместе с тем это дает новую жизнь.
На страницах произведения Итара мы видим, как в конечном итоге любовь к людям превозмогает любовь к природе: дикарь из Авейрона в конце концов начинает чувствовать любовь Итара, заботу о себе и пролитые над собой слезы и предпочитать их радостям безудержного валяния в снегу и созерцания бесконечных просторов неба в звездную ночь: через день после своего побега он, со смиренным и кающимся видом, возвращается по собственной воле туда, где его ждет вкусный суп и теплая постель.
Спору нет – человек извлекает массу удовольствия от социальной жизни и привносит в нее гуманизм и любовь. Но вместе с тем человек все еще принадлежит царству природы, и ему необходимо (особенно в детстве) черпать из нее силы для телесного и духовного развития. Мы находимся в тесных взаимоотношениях с природой, которая влияет, и порой довольно существенно, на развитие нашего организма. (Приведу в качестве примера историю об ученом-физиологе, который держал детенышей морских свинок в специальном контейнере, изолированном от воздействия земного притяжения, и спустя некоторое время обнаружил у них рахит.)
Говоря о воспитании маленьких детей, мы снова сталкиваемся с педагогической драмой Итара: человек, стоящий в ряду других живых организмов и потому принадлежащий царству природы, должен быть подготовлен к социальной жизни, поскольку в ней заключается его особое предназначение, но которая должна тем не менее соответствовать проявлениям его природной активности.
Но все преимущества социальной жизни, к коим мы подготавливаем детей, большей частью непонятны для ребенка, на раннем этапе своего развития живущего преимущественно растительной жизнью.
Необходимо по возможности смягчить этот переход в процессе воспитания, позволяя самой природе производить большую часть педагогической работы; не следует резко и силой отрывать ребенка от матери и направлять его в школу. Именно этот принцип работает в домах ребенка: школа расположена в том же здании, где живут родители малышей, и, если ребенок заплачет, его крик донесется до матери, и та ему ответит.
В настоящее время, в рамках изучения детской гигиены, эта составляющая часть воспитания завоевала широкую популярность: детям разрешают подолгу гулять на свежем воздухе, в общественных садах, их оставляют почти на целый день полуголыми на морском берегу под лучами солнца. Все большую популярность приобретает семейный отдых на море и в Апеннинах, лишний раз укрепляя в сознании людей тот факт, что наилучший способ оздоровить ребенка – это окунуть его в лоно природы.
Короткая и удобная одежда, легкие сандалии, открытые ноги – это уже немало в освобождении от тяжелых оков цивилизации.
Руководствоваться здесь стоит вполне очевидным принципом: нам следует идти на жертвы в угоду естественным свободам в воспитании настолько, насколько это необходимо для достижения больших благ, предоставляемых цивилизацией, избегая при этом ненужных жертв.
Но при всем прогрессе в сфере воспитания мы еще не избавились от предрассудка, который отказывает детям в духовном самовыражении и потребностях, внушая нам мысль о том, что дети – это такие милые растительные существа, которых нужно беречь, ласкать и запускать в движение. Наставление, которое можно сегодня услышать из уст хорошей матери или далеко не самого плохого учителя по отношению к ребенку, бегающему по цветнику, будет звучать как «не трогай цветы» или «не бегай по траве», как будто для удовлетворения своих физиологических потребностей ребенку хватит того, что он просто двигается и дышит свежим воздухом.
Но если для физического развития ребенка вполне достаточно просто открыться для животворящих сил природы, то для его психического развития крайне важно привести его душу в контакт с мирозданием, с тем чтобы его сердце было готово воспринимать сокровища, полученные непосредственно благодаря воспитательным силам живой природы. Для достижения этой цели ребенку предлагается сельскохозяйственный труд, где посредством ухода за растениями и животными ребенок учится разумному наблюдению за природой.
Основы метода воспитания детей посредством огородничества и садоводства были уже выработаны уроженкой Англии г-жой Лэттер. В наблюдении за развитием жизни она видит основы религиозного воспитания, поскольку душа ребенка возносится от творения к самому Творцу. В сельскохозяйственном труде она также усматривает начало умственного воспитания, ограничиваясь рисованием с натуры, что в ее представлении является первым шагом к искусству и сообщению детям первых сведений о растениях, насекомых, временах года – одним словом, обо всем, что проистекает из сельского хозяйства. Кроме того, это дает детям представление о ведении домашнего хозяйства, ведь, занимаясь огородничеством, они знакомятся с растениями, используемыми в приготовлении пищи, которую дети затем подают на стол, заодно приучаясь мыть посуду.
Идея г-жи Лэттер далеко не всеобъемлюща, но основанные ею школы продолжают распространяться по всей Англии, отражая в полной мере принцип естественного воспитания, которое оказалось столь благотворным для здоровья английских детей, хоть до сих пор и понималось исключительно с точки зрения физического развития. Более того, опыт г-жи Лэттер убедительно доказал практическую возможность обучения маленьких детей сельскохозяйственному труду.
Говоря о неполноценных детях, я была свидетелем того, как широко парижские школы применяют сельскохозяйственный труд в воспитании этих детей, и эти же самые приемы г-н Баччелли по зову своей чуткой души хотел внедрить в открытых им начальных школах, организуя в них «небольшие учебные садики». В каждом садике посеяны различные сельскохозяйственные растения, на примере которых ребенок узнает, как и когда следует сеять и собирать то или иное растение, узнает о периодах развития растений, о способах подготовки почвы, о насыщении почвы естественными и химическими удобрениями и т. д. То же самое относится к декоративным растениям и к уходу за деревьями. Для неполноценных детей такой труд – лучший способ заработать себе на пропитание в будущем, когда зайдет разговор о получении профессии.
Тем не менее я считаю, что данный аспект воспитания не следует слишком серьезно рассматривать в рамках общего воспитательного процесса, несмотря на то что в нем заложен объективный метод умственного развития и предоставляется возможность профессиональной подготовки. Цель воспитания маленьких детей состоит исключительно в том, чтобы содействовать психофизическому развитию личности. И в этой связи работа в саду и уход за животными являются ценными средствами нравственного воспитания, внутреннее содержание которого гораздо глубже, нежели это представляется г-же Лэттер, усматривавшей в нем главным образом источник религиозного воспитания ребенка. На самом же деле на этом пути, представляющем собой постепенное восхождение вверх, можно различить целый ряд этапов. Укажу лишь самые существенные из них:
Первый этап. Ребенок приступает к наблюдению за явлениями жизни. В отношении растений и животных он находится в таком же положении, в каком по отношению к нему самому находится наблюдающий за ним наставник. По мере того как возрастает интерес ребенка к наблюдению, растет и его усердие в уходе за живыми существами, и благодаря этому ребенок вполне естественно научается ценить заботу, которой его окружает мать и воспитатели.
Второй этап. Ребенок знакомится с понятием предусмотрительности посредством самовоспитания. Начиная понимать, что жизнь посаженных им растений зависит от правильного полива, иначе они засохнут, а животное, если его вовремя не покормить, будет страдать от голода, ребенок становится более предусмотрительным, подобно человеку, почувствовавшему свое призвание в жизни. Более того, к нему уже взывает голос, отличный от голоса матери и воспитателя, призывающий его к выполнению своих обязанностей и убеждающий не забывать о принятой ответственности. Он слышит жалобный голос нуждающегося существа, живущего благодаря его заботам. Между ребенком и живыми организмами, за которыми он ухаживает, зарождается таинственная связь, и она побуждает малыша к выполнению необходимых действий без вмешательства воспитателя и таким образом ведет его к самовоспитанию.
Награда, которую пожинает ребенок, также проистекает из его заботы о живых существах: в один прекрасный день после того, как ребенок в течение долгого времени терпеливо заботился о голубях, таская им еду и солому, он обнаруживает в их гнезде маленьких голубят! А возле курицы, которая еще вчера неподвижно сидела на яйцах, сегодня уже можно видеть множество маленьких цыплят! А в клетке, где раньше проживала одинокая пара кролей, которым ребенок неоднократно приносил зелень, оставленную матерью на кухне, появились маленькие крольчата!
Пока что нам не удалось завести животных в римском доме ребенка, но в Милане у нас уже есть несколько животных, в том числе пара милых белых американских курочек, которые живут в миниатюрном изящном домике, похожем на китайскую пагоду. Перед домиком располагается небольшой огороженный участок земли, отведенный непосредственно для курочек. Вечером дверца домика запирается на ночь, и дети по очереди заботятся об этом. С какой радостью они ходят по утрам открывать эту дверцу, носят воду и солому, с каким вниманием они наблюдают за птицами в течение дня, а вечером запирают их в домике, позаботившись о том, чтобы курочки ни в чем не нуждались! Воспитательница говорила мне, что из всех воспитательных упражнений – это самое любимое и, по всей видимости, самое важное. Много раз бывало, что в то время, пока все дети заняты какими-то своими занятиями, один, два, три ребенка тихонько вставали со своих мест и шли смотреть, не нуждаются ли в чем животные. Часто случается, что ребенок подолгу не возвращается, и воспитатель с удивлением обнаруживает, что он все это время провел у фонтана, наблюдая за рыбками с их блестящими на солнце спинками. Однажды я получила письмо от воспитательницы из миланского дома ребенка, в котором она радостно поделилась поистине восхитительной новостью: вылупились голубята! Для детей это был большой праздник. Они чувствовали себя в некоторой степени родителями этих птенцов, и никакая искусственная награда, польстившая их тщеславию, никогда бы не вызвала у них столь прекрасных чувств. Не меньшую радость вызывают выращенные овощи. В одном из римских домов ребенка не было земли, которую можно было бы возделывать, но благодаря усилиям г-на Таламо мы смогли расставить по всей террасе горшки с цветами, а по стенам пустили вьющиеся растения. И дети никогда не забывали поливать растения из своих леечек.
Однажды я застала детей, когда они сидели на земле вокруг пышной красной розы, которая распустилась ночью. Они сидели молча, не шевелясь, буквально погруженные в немое созерцание.
Третий этап. Дети учатся терпению и доверительному ожиданию, ведь это – особый род веры и жизненной философии.
Когда ребенок кладет семечко в землю и ждет, когда оно прорастет, когда он видит первое появление бесформенного растения и дожидается цветов, которые затем превращаются в плоды, когда он становится свидетелем того, как одни растения дают молодые побеги раньше, а другие – позже, как скоротечна жизнь однолетних растений и как медленно развиваются плодовые деревья, – благодаря всему этому дети приобретают душевное равновесие и усваивают те зародыши мудрости, которая была характерна для земледельцев в эпоху первобытной простоты.
Четвертый этап. Дети проникаются любовью к природе, и эта любовь поддерживается чудесами мироздания, которое вознаграждает с такой великой щедростью, которая во много раз превосходит старания тех, кто помогал природе взращивать ее творения.
Уже в процессе работы между душой ребенка и живым существом, находящимся у него на попечении, возникает особое взаимодействие. Ребенок естественным образом приучается любить все проявления жизни: г-жа Лэттер сообщает нам, с каким интересом дети наблюдают за простыми земляными червями и за личинками, копающимися в навозе, и при этом совсем не чувствуют отвращения, которое мы, выросшие вдали от природы, испытываем к некоторым живым организмам. Исходя из этого, было бы чудесно развивать это чувство доверия к живым существам, ведь это есть особая форма любви и единения с вселенной.
Но больше всего любовь к природе воспитывается при выращивании живых организмов, так как они в ходе своего естественного развития отдают больше, чем получают, а их красота и разнообразие почти бесконечны. Когда ребенок посадил ирис, анютины глазки, розу, или гиацинт, или какой-либо плодоносящий куст, когда он поместил в землю семечко или луковицу и регулярно ее поливал, то распустившийся цветок и поспевший плод станут щедрым даром природы, богатым вознаграждением за не столь уж большие усилия. Природа не ведет счет затраченному труду, она скорее отвечает на теплоту и чуткую любовь садовода.
Это в корне отличается от того, как если бы ребенок пожинал материальные плоды своего труда в форме бездушных, единообразных предметов, которые подлежат потреблению, нежели дальнейшему преумножению.
Отличие между природными и промышленными продуктами, между божественными творениями и предметами, изготовленными человеком, – вот что должно родиться в сознании ребенка и закрепиться как точно установленный факт.
В то же время если растение должно приносить плод, то человек должен прилагать к этому свой труд.
Пятый этап. Ребенок следует естественному развитию человеческого рода. Если говорить вкратце, подобное воспитание приводит в гармонию эволюцию отдельной личности с эволюцией всего человечества. Благодаря земледелию человек перешел из естественного существования в искусственное: узнав, каким образом можно повысить плодородие почв, человек приобрел награду в виде цивилизации.
Этот же путь проходит и ребенок, которому предстоит стать цивилизованным человеком.
Такое понимание воспитательного влияния природы вполне может быть реализовано на практике. Ведь даже если школа не располагает большим участком земли или просторным внутренним двором для физических упражнений, то всегда можно найти несколько квадратных метров для небольшого огорода или местечко для разведения голубей. И этого уже будет достаточно для духовного развития. Даже горшка с цветком на подоконнике хватит для этой цели.
В первом римском доме ребенка у нас есть большой внутренний двор, в котором мы разбили сад, где детям разрешалось свободно бегать на свежем воздухе. Кроме того, у нас есть длинная полоска земли, по одной стороне которой посажены деревья, посередине проходит дорожка, разветвляющаяся в разные стороны, а по другой стороне – участок для выращивания растений. Участок разбит на грядки, по одной на каждого ребенка.
В то время как самые младшие воспитанники свободно бегают по дорожкам или отдыхают в тени деревьев, дети, у которых есть свои грядки (это дети старше четырех лет), сеют, пропалывают, поливают свои растения, осматривают ростки. Интересно отметить следующий факт: участок, отданный детям под грядки, расположен прямо под стеной жилого дома. Никто раньше не интересовался этим участком, поскольку это был тупик, и жильцы дома имели обыкновение выбрасывать из окон своих квартир всевозможный мусор, в результате чего наш садик был всегда загрязнен.
Но постепенно, без всяких проповедей с нашей стороны, а только из уважения к труду детей, мусор из окон выбрасывать перестали, – лишь матери с улыбкой выглядывали на улицу, любуясь драгоценными владениями своих малышей.
<< Назад Вперёд>>
Просмотров: 4295