После того как Христофор Колумб открыл Америку, туда, почуяв наживу, из Европы хлынули обедневшие дворяне, авантюристы, искатели приключений и кладов, разбойники, воры и прочий бесшабашный люд. В XVII веке пиратство во многих европейских странах даже считалось вполне «дворянским делом». Один из писателей того времени замечал, что «почти каждый джентльмен западного побережья Англии принимает участие в пиратстве». Папы, князья и короли выдавали «рыцарям наживы» пергаментные свитки с большими сургучовыми печатями, разрешавшие захватывать и грабить чужие суда. Лица, заручившиеся такими свидетельствами (за них, кстати, взималась немалая плата), становились «законными разбойниками» и пользовались покровительством властей. И называли их уже не пиратами, а корсарами (или каперами).

Европейские монархи выдавали каперские свидетельства на грабеж кораблей той страны, с которой воевали, а войны в XVI–XVII веках велись почти непрерывно. Каперы платили королям определенную часть своей добычи, поэтому неудивительно, что дело это всячески поощрялось многими государствами. Например, по закону французского короля Людовика XIV капер признавался собственником любого имущества, которое побывало в его руках в течение суток. Морской разбой поощрялся даже церковью, и нередко владельцами кораблей, которые предоставлялись корсарам, были представители духовенства.

Каждую весну испанцы посылали в Америку сильную военную флотилию, которая через океан перевозила в Мадрид золото и серебро. Нападать на такую мощную армаду пираты не решались, поэтому рыскали в поисках отдельных кораблей, отставших от флотилии или потрепанных бурей. Совершали они нападения и на испанские города, которые обычно были хорошо укреплены, но охранялись небольшим гарнизоном.

Для таких нападений нужны были базы вблизи испанских колоний в Южной и Центральной Америке, и многочисленные острова в теплых водах Карибского моря, казалось, самой природой были специально созданы для подобных целей. Одна из таких морских баз была организована французами на небольшом островке Тортуга.

Это был крохотный клочок суши, безвестный островок среди тысяч других. Христофор Колумб, проплывая мимо, даже не обратил на него внимания. Великий мореплаватель сошел на другом острове, расположенном по соседству, но гораздо большем по размеру. Воткнув там флаг испанского короля и установив крест, он назвал его Эспаньолой^[51].

Пираты с Тортуги называли себя флибустьерами – «свободными мореплавателями». Авантюристы всех мастей и рангов, беглые преступники, еще недавно таскавшие на ногах тяжелые кандалы, каторжники с галер, дезертиры, перекупщики рабов – все устремились к берегам Америки и осели на Тортуге. На своих легких суденышках-баллагу, быстрых и увертливых, они рыскали по всему Карибскому морю и хорошо знали узкий фарватер, который вел к их базе, защищенной самой природой.

Северный берег Тортуги, состоявший из нагромождения скал, был обращен к открытому морю; на юге, где берег устилал мягкий песок, через кишевший акулами пролив шириной около 10 километров лежала Эспаньола. На два века этот остров оказался связанным с крохотной Тортугой, которая подчас блистала ярче своего соседа.

Поначалу Эспаньола служила флибустьерам с Тортуги продовольственной базой, откуда они доставляли отличную говядину. Свежее мясо пираты закупали самым честным образом у буканьеров^[52], осевших в северной части Эспаньолы. Выгнать с Тортуги пиратов было главнейшей задачей испанцев. Они не видели разницы между буканьерами и флибустьерами и поначалу накинулись на мирных охотников Эспаньолы. Высадив на острове не один десант, испанцы перебили несколько сотен охотников, когда те спали. Эта карательная экспедиция вызвала бурную ярость специалистов по заготовке мяса. А так как они были отменными стрелками, то на острове развернулась настоящая война на уничтожение, и буканьеры, действовавшие небольшими отрядами, быстро взяли верх. Испанские плантации были сожжены, фермы разрушены, жители небольших поселков, располагавшихся в глубине острова, истреблены все до единого. Гарнизоны и наскоро вооруженные испанские ополченцы оказались бессильными против охотников, которые мгновенно исчезали в лесу, откуда их стрелы били без промаха.

Тогда испанские власти решили уничтожить весь скот на острове, чтобы задушить пиратов голодом. За два года живность на острове была выбита настолько, что многим буканьерам пришлось сменить профессию. Однако вскоре испанцы поняли, что в разбойном морском промысле маленький остров Тортуга играет куда более важную роль, чем большая Эспаньола.

В 1638 году испанцы подогнали к Тортуге десяток галеонов и высадили на острове мощный десант. Жорж Блон, французский исследователь истории пиратства, полагает, что тогда на острове было совсем немного орудий, может быть, даже ни одного. Испанцы выждали время, когда флибустьеры отправились на Эспаньолу заготовлять мясо, а оставшиеся поселенцы оказались практически безоружными. Они перестреляли сопротивлявшихся, сдавшихся на милость победителей – повесили, и только небольшой горстке уцелевших удалось скрыться в лесу.

Испанцы решили оставить в пиратском логове небольшой гарнизон, но у солдат душа не лежала к службе, заключавшейся в том, чтобы присматривать за морем и прочесывать из конца в конец остров, выискивая уцелевших жителей. Поэтому высадившиеся на Тортуге в начале 1639 года англичане захватили испанцев врасплох и выгнали их с острова. Прослышав об этом, сюда быстренько возвратились французские флибустьеры, радостно встреченные вылезшими из укрытий поселенцами.

Но англичане были вооружены до зубов, и французы согласились встать под начало их предводителя – капитана Виллиса. Со временем Тортугу вновь заселили в основном французы, и захудалый островок в Карибском море стал превращаться в стратегический форпост, претендовавший на роль подлинной пиратской митрополии в Карибском море. На него обратили внимание и «деятели» более крупного масштаба, одним из которых был французский дворянин-гугенот Левассер, решивший скинуть с острова английского капитана, причем как можно быстрее.

В последний день августа 1640 года Левассер высадился со своим отрядом на Тортуге. Их атака была молниеносной, да и враждебное отношение местных жителей к англичанам сыграло свою роль. Вскоре на острове была учреждена торговая фактория, одновременно Левассер решил построить форт. Единственным местом на острове, куда могли приставать большие суда, был только один залив, пригодный для гавани, обращенной к проливу, разделяющему Тортугу и Эспаньолу. Над гаванью Бас-Тер возвышался могучий утес, который в то время назывался просто Горой. Лучшего места для возведения форта и придумать было нельзя.

Вход в залив прикрывала высокая скала, на которой пираты построили крепость, назвав ее «Эль Паломар» (Голубятня). Скальный форт был возведен по образцу феодальных замков, где в случае опасности могла укрываться добрая половина населения средневекового города. Гору венчал 10метровый отвесный уступ, на вершине которого и была сооружена каменная квадратная площадка со стороной в 20 метров. На ней установили две железные и две бронзовые пушки, сколотили казарму, а в пещере устроили два склада – для продовольствия и для боеприпасов. И хотя казарма получилась действительно больше похожа на голубятню, в ней могли разместиться 400 человек – огромный гарнизон по масштабам того времени.

Вырубленные в скале ступеньки вели к подножию уступа, но на площадку можно было забраться только по железной лестнице, которую в случае опасности втаскивали наверх. Дополнительно французы установили еще и широкий, обитый железом короб, внутри которого была пропущена веревочная лестница. Крутые обрывы надежно защищали подходы к острову со стороны суши, и поэтому стволы пушек были повернуты только к морю.

Сейчас от этого сооружения ничего не осталось, но в свое время форт полностью соответствовал своему назначению. Испанцы, не знавшие о нем, в 1645 году попытались отбить Тортугу и подошли к острову на пяти галеонах, на борту которых находились 600 солдат. Однако им пришлось отступить с большими потерями…

Обеспечив свою безопасность, остров Тортуга сделался «выгодным предприятием». Его губернаторы от имени французского короля бойко торговали каперскими свидетельствами, и не только французскими. Если между Испанией и Францией воцарялся мир, они ставили на такие свидетельства подложную португальскую или голландскую печать.

Тысячи пиратов собрались на Тортуге, совершая из этого безопасного уголка набеги на испанские суда. Флибустьеры Тортуги выходили в море с поручительствами и всю свою добычу свозили в гавань Бас-Тер, где осели наехавшие из Европы негоцианты и ростовщики. В базарные дни берег возле гавани представлял живописнейшую ярмарку, где грудами продавали рыбу, черепах, ламантинов, лангустов, вяленое мясо, бычьи шкуры, овощи и птицу. Рядом торговали золотой и серебряной посудой, инкрустированной мебелью, парчой и богатой церковной утварью. Здесь толпились колонисты в шляпах с широкими полями, оборванные пираты, почти голые черные рабы и индейцы; сами флибустьеры подчас одевались по последней парижской моде. Возвратившись из удачного похода, они порой спускали за несколько дней все, швыряя деньги направо и налево, после чего вновь облачались в дырявое тряпье.

Немало было громких имен среди пиратов «Свободного братства», и одно из них – Бартоломео Португалец. Однажды он захватил богатую добычу, но не успел с нею скрыться. Его захватили возле Кампече и стали строить виселицу на самом берегу. Из своей темницы на борту корабля Бартоломео Португалец смотрел, как ее сколачивают. А ночью, накануне казни, он заколол кинжалом охранявшего его матроса, бросился в море и уплыл, держась за пустой бочонок. Не прошло и недели, как флибустьер вернулся со своими дружками на длинной пироге и увел этот самый корабль из гавани. Правда, вскоре он его потерял во время урагана, но о подвигах Бартоломео Португальца, захлебываясь от восторга, говорили во всех тавернах и притонах. На зеленых островах Карибского моря гремела слава и о многих других бесстрашных удальцах. В кабачках Тортуги рассказывали истории об огромных богатствах, награбленных и растраченных ими; о могучих кораблях, захваченных и потопленных; о золоте и серебре, которое пираты грудами сваливали на палубы своих кораблей…

Для французов острова Карибского моря были еще и надежным местом, куда ссылали преступников. Однако страна заботилась и о благе своих блудных сынов, поэтому отправила пиратам Тортуги 1200 невест. Правда, многие из них сразу же занялись ремеслом более прибыльным, чем положение супруги флибустьера.

После гибели Левассера губернатором Тортуги был назначен Анри де Фонтенэ – потомок старинного дворянского рода и рыцарь Мальтийского ордена. Забрав бразды правления в свои руки, он уверенно направлял удары флибустьеров и стал кумиром всей оборванной братии. Из Мадрида, обеспокоенного беспрерывными потерями, грозно отчитывали своих наместников на Кубе. Но кавалер де Фонтенэ стал еще больше укреплять Гору: рабы и рабочие по обе стороны уже имевшейся площадки построили два бастиона, где установили дополнительные батареи. Однако это не остановило испанцев, которые составили эскадру из пяти крупных галеонов и десятка галиотов – небольших, но очень крепких суденышек. Втянувшись в узкий пролив между Тортугой и Эспаньолой, ранним утром 10 января 1654 года флотилия подошла к гавани Бас-Тер. Несмотря на сильный заградительный огонь французских батарей, испанские корабли продолжили движение. Гавань окутали плотные клубы черного дыма, но, когда ветер разгонял их, испанцы видели, как группы вооруженных людей спускались из форта к причалу. Наблюдалось движение и в самой гавани, однако испанские капитаны приняли все меры, чтобы не дать пиратам пойти на абордаж. Но, к своему удивлению, они увидели, как суда флибустьеров, не выходя из гавани… начали тонуть. Так распорядился кавалер де Фонтенэ, чтобы враг не смог подойти к берегу.

Предпринимать высадку десанта, когда орудия форта непрерывно изрыгают огонь, было невозможно. Но испанцы и не собирались этого делать: нападение на Бас-Тер было их отвлекающим маневром. Пока грохотали пушки и все внимание было сосредоточено на гавани, отставший галеон и несколько галиотов приблизились к берегу в том месте, где он не был укреплен. С галиотов высадился штурмовой отряд, орудия и боеприпасы были погружены на мулов, и все двинулись в глубь Тортуги. Все было проделано быстро и слаженно, а французы и не ожидали нападения с тыла.

Испанцы установили на вершине соседней горы батарею и открыли огонь по Скальному форту в надежде, что внезапное нападение сломит сопротивление французов. Но Анри де Фонтенэ приказал строить под огнем неприятеля дополнительный бруствер, и защитникам форта удалось продержаться еще несколько дней. Потом огонь французских батарей начал стихать, а вскоре орудия и вовсе замолчали…

Весть о потере Тортуги дошла до Парижа весной 1654 года, но не вызвала там никакой тревоги. Францию все еще терзали раздоры Фронды, страна приглядывалась к своему новому королю, которого только что венчали на царство в Реймсе. Заинтересованными оказались лишь горстка банкиров, негоциантов и несколько личностей из различных слоев общества. Среди них оказался и Жереми Дешан – отпрыск старинного дворянского рода, но он был младшим сыном и потому не мог рассчитывать на владение имением. Однако он добился, чтобы его назначили губернатором Тортуги, и мечтал захватить остров, чтобы превратить его в свою безраздельную вотчину.

Вынужденные покинуть Тортугу после нападения испанцев, французские флибустьеры обосновались у западного побережья Эспаньолы и на островке Марго, где построили несколько причалов и деревень. Эти поселения образовали своего рода независимую республику без верховной власти и писаного закона. Вот сюда и прибыл со своими тридцатью «сорвиголовами» Жереми Дешан, встреченный радостными возгласами. Он решил отвоевать колыбель французских флибустьеров и начал готовить к этому пиратскую общину.

Нападение на Тортугу произошло в декабре 1659 года при спокойной погоде, что было учтено Жереми Дешаном, когда он назначал не только день, но и час выступления. Тот день казался испанцам ничем не примечательным, и патрули, произведя вечерний обход, возвратились в казармы на Горе. Но как только совсем стемнело, 600 человек под предводительством Ж. Дешана оказались на острове. Впоследствии он говорил, что «не раздалось ни единого орудийного выстрела, только несколько ружейных хлопков».

Однако надо было захватить еще и скальную крепость, и Жереми Дешан применил новую военную хитрость, которая тоже дала блестящий результат. На 150 легких суденышках он подошел не к южному побережью, находившемуся под усиленным присмотром испанцев, а к обрывистому северному берегу, неприступному для крупных судов. Люди, с трудом цепляясь за выступы, целый день просидели в воде, дожидаясь темноты. Как только выглянула луна, они стали карабкаться вверх и вскоре оказались на круче. Большая часть войска спустилась с откоса и, обогнув Скальный форт, растворилась в долине. Другая приблизилась на 20 шагов к батарее без малейшего шороха и звука. Потянулись долгие часы ожидания, так как этот отряд должен был захватить батарею испанцев только с рассветом.

Часовые первыми увидели флибустьеров, но успели дать лишь несколько выстрелов. Выскочившие по тревоге расчеты бросились к орудиям, но вынуждены были поднять руки, так как нападающие держали их под прицелом мушкетов. Поднятый в ружье гарнизон спустился в долину, но тут их встретил флибустьерский отряд под командованием самого Ж. Дешана. Захваченные врасплох испанцы заметались во все стороны и через полчаса капитулировали…

В истории Тортуги прогремели имена еще нескольких флибустьеров, отличившихся чудовищными насилиями и кровожадными подвигами (в частности, Жан-Франсуа Олоне). Но начиналась новая эпоха в походах карибских пиратов, и символом ее стал уже другой человек…