К началу XIV века Русская земля несколько оправилась от бедствий, вызванных татарским нашествием. В центре Руси стало крепнуть Московское княжество, которое начало собирать вокруг себя русские земли. А вот псковская земля из-за своего порубежного расположения вынуждена была постоянно вести войны с западными соседями. Обычно войны начинались с небольших столкновений, и в летописях можно прочитать, например, как однажды немцы убили псковских «гостей» в озере или «ловцов» (рыбаков) на Нарове; в другой раз они убили «псковских послов пять муж» или не дали косить траву на «обидном» (спорном) месте и т. д.
Впоследствии ливонцы уже не ограничивались отдельными столкновениями, а «собрав силы своея множество ратных вои», вторгались в псковские земли, «пленяюще и жгуще волости псковские»… Поэтому с XIV века здесь начало разворачиваться каменное строительство, особенно крепостное. Кроме укреплений в самом Пскове, строились и новые города, например, в середине XIV столетия были возведены каменные стены Острова, через который проходил путь в Смоленск и Литву. Первое сообщение о нем относится к 1341 году: в летописях упоминались посадник Острова, который уже не один год исправлял эту должность, а также церковь Николы. Крепость Острова и городской посад соединялись деревянным мостом «на клетках» длиной около 120 метров. Крепость сообщалась только с одним берегом реки Великой: прохода по мосту на левый, «немецкий», берег не существовало.
Наряду с Островом, важным укрепленным пунктом являлась Велья, защищавшая южные части псковской земли, так называемую Велейщину – богатейший населенный край. Название «Велья» ученые связывают с финским словом «пространный, свободный», однако в нем можно найти и русскую основу: «велий» – великий, большой.
Древняя крепость располагалась на холме высотой 16 метров и размерами 85х270 метров. Со всех сторон холм был труднодоступен, что оказалось благоприятно для возведения на нем оборонительных сооружений. Велья была важной порубежной крепостью: под ее стенами нередко происходили столкновения псковских ратей с немецкими и литовскими войсками. Неслучайно в крепости возвели церковь во имя архангела Михаила – покровителя воинов. В 1408 году город выдержал четырехдневную осаду: тогда «Бог град соблюде и люди сущая в нем».
Сейчас опустели валы Велья, Опочки, Воронича. Еле заметна поросшая травой осыпь фундаментов давно разрушенной крепости в Острове; в Гдове остатки крепостной стены перевиты корнями молодых деревьев… А еще в начале XV века в своем историко-географическом описании Восточной Европы польский путешественник Матвей Меховский сообщал: «Земля Псковская имеет тридцать каменных замков по направлению к Ливонии». Замков было не тридцать, но эта, на первый взгляд, странная ошибка, вкравшаяся в пунктуальное повествование поляка, разъясняется очень просто. Псковские земли охранялись тогда крепостями, которых было почти в три раза меньше, и не все они были каменными. Но каждая из них была шире того понятия «замок», к которому их примеривал странствующий поляк. Для него «замок» – это замок западноевропейского феодала, настороженно и недобро оглядывающий мир стрельчатыми бойницами и отчужденный от его забот. А здесь перед М. Меховским вставали крепкие дома, рожденные заботами мира. Они стояли широко и вольно, готовые принять под свою защиту людей своей земли. Ставили эти крепости всем миром и защищали всем миром. Да так защищали, как М. Меховский не мог тогда видеть нигде!
Братья мужи псковичи! Не посрамим отец своих и дедов. Кто стар – то отец, кто млад – то брат, се же братья надлежит нам живот и смерть потягнем… за свое отечество.
Смутно угадывая ту силу, что поставила эти крепости, и могучее желание мирных людей жить спокойно в своих пределах, М. Меховский и увеличил число крепостей псковского края.
В древности на Руси крепостные и сторожевые башни называли кострами. Некоторые ученые считают, что название это восходит к временам былинным, когда богатырские заставы, стоявшие на дальних рубежах своей земли, зажигали на вершинах холма, горы или иной какой «твердости самородной» сигнальный костер. И тут же в отдалении вспыхивал другой, за ним третий, так и бежала к городам и поселкам тревожная весть. Потом на пограничных рубежах выросли крепости, каждая из которых стала сторожевой башней – каменным костром. Незримая крепостная стена протянулась на Руси на тысячи верст – от города к городу. «И каков город, и какова которая башня мерою… то писано в тех тетратех подлинно, порознь, по статьям».
Неприступно, как былинные богатыри на заставах, встали около семи веков назад эти каменные крепости на рубежах вольных земель Пскова и Великого Новгорода. За два столетия, когда собирались русские земли в единое государство, выросла здесь единая система крепостей. Северная линия обороны начиналась в верховьях Волхова, потом она шла на запад вдоль южного берега Ладожского озера к восточному берегу Финского залива. Западная линия проходила по восточным берегам Чудского, Теплого и Псковского озер, спускаясь на юг к истокам реки Великой.
Себеж, Опочка, Гдов, Печоры, Изборск… Много славных мест на древней Псковской земле, и среди них – небольшой городок Порхов, живописно раскинувшийся над извилистой рекой Шелонью. Принято считать, что город возник в 1239 году, когда в «Новгородской летописи» было записано:
В лето 1239 оженися князъ Олександръ в Новегороде, поя въ Полотьске у Брячеслава дщерь, и венчаша в Торопчи… Того же лета Олександръ съ Новгородци сруби городцы по Шелони.
Крепость предназначалась охранять владения Великого Новгорода на юго-западе. В 1200 метрах от каменной крепости, выше по течению Шелони, сохранилась ровная площадка, обнесенная земляным валом и рвом. С двух сторон она омывалась Шелонью и пересохшей ныне речкой Дубянкой. Этот мыс оказался очень удобным местом для возведения деревянной крепости: высота ее валов с внутренней стороны достигала 3 метров, а снаружи в древности они были еще выше. На этих валах порховичи и возвели деревянные стены при Александре Ярославиче, но, по народному преданию, оно уже давно было заселено славянами.
Первая военная гроза пронеслась над Порховом через столетие после основания города, когда его осадил литовский князь Ольгерд. Он «приехав с братьями, со всею литовскою силою, и взяша Шелону до Голинъ и Лугу до Сабля на щитъ, а с Порховского городка окуп взяша 300 рублей и 60 новгородских».
К началу XIV века Порхов превратился в пригород Великого Новгорода, и административно его жизнь походила на новгородскую: он имел свой торг, народное вече, свой суд, но без права выносить смертные приговоры без разрешения Новгорода. В отличие от других пограничных крепостей Порхов занимал наиболее видное место в обороне Новгорода. Удобное стратегическое положение на самой юго-западной границе, выгодное положение на торговом пути между Псковом и Новгородом выделяло город из ряда других крепостей на границе Новгородской республики. Поэтому новгородское вече постановило: «Построити город Порхов каменны».
Каменную крепость строили около 10 лет – с 1378 по 1387 год. Для возведения новых укреплений мастера выбрали очень удобный и живописный мыс, вокруг которого река Шелонь делает свой очередной изгиб. Крепость строили жители окрестных сел и деревень под руководством воеводы Ивана Федоровича – замечательного мастера и знатока военного зодчества, умело использовавшего природный рельеф местности. С юго-западной стороны была возведена неприступная стена; с северо-восточной, откуда более всего ожидалась осада, выстроили четыре высоких башни, которые в основании были совершенно разной формы. Малая башня была прямоугольная и значительно выступала с наружной стороны крепости: толщина ее стен равнялась приблизительно 1,4 метра. На каждой из трех ее наружных стен располагалось по три щелевидные бойницы, расширяющиеся вовнутрь.
На северо-восточной стороне крепости поднялась Никольская башня, под которой имеется проход под стену. В XVIII веке над башней надстроили колокольню. До настоящего времени лучше всего сохранилась Средняя башня, которая в плане имеет подковообразную форму. Она расположена в восточной части крепости, и толщина ее стен достигает 4 метров. А вот Псковская башня более 100 лет назад была подмыта полноводной тогда Шелонью и обрушилась: восстанавливать ее не стали.
В разные времена под стены каменного Порхова приходили многие завоеватели, но защитникам всякий раз удавалось отстоять свою землю. Только в начале XVII века, в период Русско-шведской войны, крепость была сдана шведам. После их ухода она утратила свое военное значение, и вокруг нее стал расти город.
С присоединением к Москве княжества Тверского и Великого Новгорода в 1485 году Великое княжество Московское превратилось в централизованное государство. Летом того же года Иван III стал именовать себя государем «всея Руси», заявляя тем самым претензии на господство над всеми русскими землями – в том числе и над теми, которые входили в состав Великого княжества Литовского. В последнее десятилетие XV века он попытался обрести выход к Балтийскому морю, без чего невозможно было установить прямые торговые связи с Западной Европой.
Большую опасность в те годы представляли для русских Швеция и Ливонский орден, поэтому на Балтике требовался порт для обороны земель, расширения торговли и создания собственного флота. И такой крепостью-портом на море, «которым опоясывается и замыкается земной круг», стал Ивангород. Место для новой крепости выбрали на крутой излучине реки Наровы – Девичьей горе, на которой в языческие времена собирались весной девушки и водили хороводы. Гора, уступами обрывающаяся к речным водам, весьма выгодно располагалась со стратегической точки зрения. Строгий четырехугольник с тремя приземистыми квадратными башнями по углам был врезан в высокий берег точным расчетом. Эти строгость и четкость были так же торжественно державны, как и слова летописи, отметившие появление нового города:
В лето 7000… прислал князь Иван Васильевич всея Руси воеводы своя и повелел поставить на рубеже близ моря Варяжского на устии Наровы город и нарече его в свое имя Ивангород; и оттоле пересташа немци ходить на Русь.
Ивангород. В центре – Колодезная башня с тайником
Сначала Ивангородская крепость была столь небольшой, что по легенде мастера отмеряли длину ее стен ремнями, нарезанными из одной лошадиной шкуры. Она встала напротив Ливонского замка, стены которого настороженно высились на другом берегу Наровы. Расстояние между крепостью и замком равнялось всего 150 метрам – одному полету камня малой баллисты. Крепость представляла собой выдвинутую в сторону Нарвского замка цитадель, окруженную тыном, и примкнувший к ней огромный, но более низкий Большой Боярший город с круглыми башнями по углам. О появлении новой крепости иностранные послы и лазутчики спешно отправили депеши в столицу Швеции, магистру Ливонского ордена и королю Дании. Фогт Нарвы сообщал магистру Ливонского ордена:
Замок и палисад на русской стороне еще не завершены, но четыре башни уже есть, стены с зубцами высотой 7 саженей и башни в 9 саженей высотой… Они не выстроили пока никакого укрепления и сруба, откуда могли бы стрелять пушки, что меня очень удивляет… Русские построили крепостные стены и башни и оставили их стоять без народа; ваша милость могла бы взять этот город, разве что некоторое кровопролитие может быть с нашей стороны.
Возведение Ивангорода, а затем строительство наплавных мостов и дороги, соединившей крепость с Ямгородом, стоявшим на реке Луге, – все это сильно обеспокоило соседей. Гроссмейстер Ливонского ордена писал тогда, что новая русская крепость «будет процветать во вред нашему Ордену… и причинять большой вред замку Нарвы». И в августовское утро 1496 года 60 шведских кораблей вошли в устье Наровы. Рыцари числом 6000 человек, поддерживаемые огнем осадной артиллерии, бросились на штурм Ивангорода. Несколько дней длилась осада, несколько дней беспрестанно летели в крепость чугунные ядра, и над Ивангородом стояло зарево пожара. А в крепости было тогда всего два-три десятка стрельцов. Последний штурм длился семь часов, и, когда уже не осталось на стенах защитников, шведы ворвались в город.
Быстро дошла весть о захвате Ивангорода до Пскова, и нарочные, загоняя коней по осеннему бездорожью, поспешили с тревожной вестью в Москву. Но, не дожидаясь прихода московского войска, к Ивангороду двинулось уже псковское ополчение. И шведы, прослышав про то и не приняв бой, побежали «из града в море», взорвав стены и башни крепости.
В том же 1496 году она была восстановлена, и, как писал один из иностранных очевидцев, город стал «еще более красивым и более защищенным». Псковские и новгородские мастера не только возвели новые укрепления Ивангорода, но и пристроили к ним стены с башнями. Каменные стены, заменившие первоначальный тын крепости, заняли всю северо-западную часть Девичьей горы и защитили цитадель с наиболее уязвимой стороны – со стороны вражеского замка. В пристроенную часть входили две башни – Колодезная и Пороховая. Первая из них имела тайный спуск к колодцу, находившемуся у самой воды.
Через 10 лет по повелению московского князя в крепости начались новые строительные работы, в результате которых были возведены Замок и Передний город и произведена частичная модернизация каменных укреплений. Тогда появились сводчатые перекрытия башен, щелевидные бойницы с трапециевидной печурой и т. д.
Иван Грозный тоже расширял и укреплял Ивангород, но, как известно, Руси не удалось закрепить успехи начального периода Ливонской войны. Против нее выступили Речь Посполитая и Швеция: летом 1581 года шведы взяли Копорье, Корелу, Яму, а 17 сентября пал и Ивангород. Еще один этап в истории Ивангорода приходится на период шведского господства – почти весь XVII век. На руинах разрушавшейся юго-западной стены крепости в 1650-х годах был выстроен пороховой погреб; возможно, еще один пороховой амбар находился у восточной башни крепости.
Исчезло время, что разделило заросшую мхом выбоину от ядра и следы пуль на уровне человеческой груди у восточной стены Ивангорода, где фашисты добивали раненых красноармейцев. Это время навсегда ушло от нас и навсегда осталось с нами!
Тихо и спокойно сейчас в старых крепостях. Неторопливо смотрятся в темные воды реки Шелонь стены Порхова, которые одними из первых испытали на себе действие огнестрельного оружия. Неторопливо шелестят дубы Велья на грузных валах меж двух светлых озер, над которыми висят стрекозы и высоко в небе поют птицы. Ворчливо вспарывает Волхов свой глинистый берег, где почти к самой воде спускаются фундаменты Старой Ладоги – одной из древнейших новгородских крепостей. Спокойные дороги идут по мосту, похожему на римский акведук, к раскрытым воротам Копорья – форпосту новгородской земли.
Отгремели осады и сражения, оставив на страницах каменных летописей беды и радости тех, кто строил эти стены и вверял им свою судьбу. Историки, археологи и архитекторы прочитали много страниц этой каменной летописи, но остались еще и непрочитанные строки. Затерялись в них и имена многих безвестных героев, но осталась память о них в выщербленных ядрами стенах, что сейчас мирно стоят в луговой траве и безмятежно смотрят черными бойницами в чистое голубое небо над землей, которую они защищали…
<< Назад Вперёд>>
Просмотров: 1528