Музыкальное воспитание требует осторожного методического подхода. В целом можно сказать, что маленькие дети проходят мимо даже самых хороших музыкантов безучастно, прямо как животные. Они не воспринимают изящного сочетания звуков, но, заслышав шарманщика, уличные дети собираются вокруг него и криками приветствуют тот шум, который шарманка издает вместо звуков.

   Музыкальное воспитание требует соответствующих инструментов, которые так же важны, как и музыка. Кроме распознавания звуков, инструмент призван пробудить в ребенке чувство ритма и, если можно так выразиться, подтолкнуть его к спокойным и скоординированным движениям мускулов, которые уже знакомы с тишиной и неподвижностью и характерными для них вибрациями спокойствия и умиротворенности.

   Мне кажется, что для этой цели лучше всего подходят струнные инструменты (быть может, что-то вроде упрощенной арфы). Вместе с барабаном и колокольчиком она образует троицу классических музыкальных инструментов. Арфа считается инструментом, выражающим «личные переживания человека». Легенда вкладывает ее в руки Орфея, народные предания – в руки фей, а в сказках на арфе играют принцессы, пленяющие сердца прекрасных принцев.

   Учитель, поворачивающийся спиной к детям для того, чтобы извлечь из музыкального инструмента некие звуки (зачастую сомнительной красоты), никогда не сможет воспитать в них музыкальное чувство.

   Ребенка нужно увлечь, очаровать любым доступным способом, будь то взглядом или позой. Если учительница нагнется к окружающим ее детям и не станет против воли удерживать их рядом с собой, а затем коснется нескольких струн в несложном ритме, то тогда ей удастся установить контакт не только с ребенком, но и с самой его душой. Тем лучше, если касание струн сопровождается голосом учительницы, а дети, если хотят, подпевают ей. Таким образом, учитель, видя, какие песни дети охотнее всего подхватывают, может сделать вывод о том, какие из них «наиболее пригодны для воспитания». Необходимо также соотносить степень сложности ритма с возрастом ребенка, обратив внимание на то, что под одни ритмы подпевают только более старшие дети, тогда как другие песни подхватывают даже самые маленькие ученики. Как бы то ни было, я убеждена, что для пробуждения музыкального чувства в душе ребенка вполне подходят самые обычные незамысловатые инструменты.

   Я предложила директрисе миланского дома ребенка, которая сама является талантливым музыкантом, провести ряд экспериментов с целью определения музыкальных способностей наших воспитанников. Она провела ряд опытов с фортепиано и выяснила, что дети чувствуют только ритм и совсем невосприимчивы к тону. На основе ритма она сочинила несколько простых танцевальных мелодий для детей, желая изучить влияние ритма на координацию мускульных движений. К своему большому удивлению, она увидела огромный воспитательный эффект от такой музыки. Несмотря на то что ее ученики воспитывались под руководством мудрых и искусных учителей сообразно принципам свободы и самопроизвольно приводили свои поступки и движения в правильное русло, все они жили в условиях улицы и практически у всех была привычка подпрыгивать.

   Будучи верным сторонником принципа свободы в воспитании и не считая подпрыгивание дурной привычкой, учительница не исправляла их.

   Но вскоре она заметила, что после того, как она разнообразила и участила ритмические упражнения, дети постепенно начали отучаться от этого некрасивого движения, и в конце концов от дурной привычки не осталось и следа. Однажды она попросила детей объяснить ей, в чем причина таких изменений в их поведении. Самые маленькие только посмотрели на нее, не говоря ни слова, но зато старшие выдали несколько ответов, общий смысл которых сводился к следующему: «Прыгать нехорошо», «Прыгать некрасиво», «Прыгать неприлично».

   Поистине блестящий триумф нашего метода!

   Этот случай свидетельствует о том, что мускульное чувство ребенка поддается воспитанию, и более того, оно способно достичь высокой степени утонченности, если в его развитии участвует мускульная память, наравне с другими формами сенсорной памяти.