21 февраля 1907 года

Английский пассажирский пароход разломился пополам, ударившись о пирс при входе в гавань Хук-ван-Холланд. Погибло 129 человек.

«Берлин» был построен в Англии фирмой «Эрл» в 1894 году по заказу британской компании «Грейт истерн рэйлуэй» для перевозки железнодорожных пассажиров, совершавших поездки из Англии на континент и обратно. Судно имело регистровую вместимость 1775 тонн, длину 91,5 метра, ширину 11 метров и осадку чуть более 4,8 метра. «Берлин» мог развивать скорость до 18 узлов. Судно имело отличные мореходные качества, его быстрый ход и шикарная отделка кают и салонов привлекали пассажиров.

Корабль выходил в плавание практически в любую погоду. Капитан «Берлина» прекрасно знал маршрут и мог войти в любой порт с закрытыми глазами. Определенную опасность, конечно, представляла угроза столкновения с другими судами во время тумана. Но аварий и тем более катастроф, вызванных столкновением судов, компания «Грейт истерн» не знала.

Роковой рейс «Берлина» начался в 10 часов вечера в среду 20 февраля 1907 года. На борту парохода находилось 53 члена экипажа и 91 пассажир, включая несколько детей. Пассажирами «Берлина» были в основном члены труппы Берлинской оперы, которые возвращались в Германию после гастролей в Лондоне.

В день отплытия «Берлина» из Гарвича над Юго-Восточной Англией бушевал шторм. Тем не менее ровно в 22 часа капитан корабля Прешпоус отдал команду выбирать швартовы.

Выйдя в открытое море, «Берлин» сразу же ощутил сильное волнение и жестокий норд-вест. Почти никто из пассажиров не ложился спать, многих мучили приступы морской болезни. Из-за непогоды судно вынуждено было сбавить обороты машины и поэтому подошло к берегам Голландии не к трем часам ночи, а к половине шестого.

Внешнюю гавань Хук-ван-Холланда ограждали два каменных мола, выступавшие далеко в открытое море. На краю каждого из этих молов-пирсов стояли маяки, указывавшие вход в гавань. Во время отлива молы, сложенные из больших камней и бетонных кубов, высились на два метра над уровнем моря. В прилив они были почти вровень с поверхностью воды, а если море штормило, то валы беспрепятственно перекатывались через проезжую часть молов.

Капитан «Берлина» среди снежных хлопьев сумел заметить огни обоих маяков и начал вводить судно на внутренний рейд. Именно в эту минуту произошла трагедия, причиной которой стали «непреодолимые силы морской стихии и непредвиденные на море случайности».

В ту минуту, когда судно огибало северную оконечность мола, чтобы по фарватеру пройти в порт, налетел жесточайший шквал. Огромная волна приподняла пароход, снесла его с курса и швырнула левым бортом на угол мола. Раздался грохот и треск.

Позже на суде в Роттердаме, во время разбирательства катастрофы оставшиеся в живых очевидцы показали, что судно находилось на верном курсе и ошибки в управлении им не было. Смотритель маяка на конце мола заявил суду, что судно, входя в гавань, следовало правильным курсом, но неожиданно было брошено огромной волной на край мола, у самого маяка. Один из спасшихся матросов «Берлина» Фишер, находившийся в трагическую минуту на мостике, сообщил, что пароход гигантской волной «подняло и ударило левой кормовой раковиной о край мола». Он сказал судьям, что слышал, как после первого удара о мол капитан Прешпоус крикнул в переговорную трубу в машинное отделение: «Стоп, правая машина! Правая машина, полный назад! Левая, полный вперед!» Фишер сообщил, что нос парохода стал уже было отходить на прежний курс, как очередная, не менее сильная волна обрушилась на судно, еще раз подхватила его и снова ударила бортом о камни мола.

Волна смыла с мостика за борт и капитана, и лоцмана. Эта же волна бросила в море и выбежавшего на палубу пассажира англичанина Паркинсона, морского капитана по профессии. Услышав треск, он выбежал на верхнюю палубу. Паркинсон спасся только потому, что ему удалось ухватиться за смытое с палубы «Берлина» бревно.

Удар третьей волны оказался для парохода трагическим: корпус судна переломился пополам в районе машинного отделения за дымовыми трубами. При этом волной были снесены ходовой мостик, штурманская рубка, каюта капитана и четыре шлюпки. Носовую часть парохода, в которой под главной палубой в каютах находилась большая часть пассажиров, ветром отнесло на 70 метров в сторону, прежде чем она опрокинулась на борт и затонула. Все, кто находился на этом обломке парохода, погибли. Кормовую же часть судна волнами прибило к камням и железным сваям мола. На ней в живых оставалось полтора десятка человек.

Единственным свидетелем этой разыгравшейся с невероятной быстротой драмы был смотритель маяка. По телеграфному аппарату маяка он сообщил о катастрофе в Роттердам.

Приблизительно через час, на рассвете, из Хук-ван-Холланда на помощь вышел паровой спасательный катер «Президент ван Хеель». Его командир капитан Янсен предпринял несколько отчаянных попыток приблизиться со стороны открытого моря к сидевшей на откосе мола кормовой части «Берлина». При сильном шторме подойти к корме парохода было невозможно: паровой деревянный катер тут же разбило бы о борт «Берлина». Капитан Янсен видел зовущих на помощь людей, однако помочь им не мог. Янсен направил свой катер к месту, где торчала из воды фок-мачта «Берлина», и стал кружить вокруг нее, стараясь обнаружить на воде оставшихся в живых людей. Около двадцати трупов выловили из воды голландские спасатели, прежде чем обнаружили недалеко от южного мола живого, окоченевшего в ледяной воде человека. Им оказался капитан Паркинсон, державшийся за бревно. Чтобы спасти его жизнь, Янсен прекратил поиски и повел «Президента ван Хееля» полным ходом в Хук-ван-Холланд.

Отправив Паркинсона в госпиталь, капитан Янсен вновь отправился к месту трагедии и еще раз попытался снять с кормы «Берлина» людей. Был прилив, и при таком шторме пятиметровые волны накрывали мол. Снять людей с обломка парохода можно было только со стороны моря. Но сильное волнение по-прежнему не позволяло подойти к корме парохода. Один раз Янсен сумел подвести свой катер к борту обломка на расстояние 10 метров. Он крикнул в рупор, чтобы люди прыгали в воду. Но никто из них не двинулся с места. Видимо, они понимали, что очередной набегающий вал расплющит их о борт или о стенку мола.

Янсену пришлось вылавливать из воды трупы пассажиров и членов экипажа «Берлина». Их укладывали на сколоченные из досок помосты в одном из грузовых складов железнодорожного вокзала Хук-ван-Холланда. Сюда же доставляли трупы, которые волны выбросили на берег, их приносили санитары и солдаты.

Положение уцелевших в кормовой части парохода было отчаянным. Каждую четверть минуты на них обрушивался вал, грозя разрушить их обиталище или сорвать его с камней мола. А всего в двадцати метрах, на маяке, были спасатели, которые ничем не могли им помочь.

К вечеру того же дня капитан «Президента ван Хееля» предпринял еще одну попытку спасти оставшихся в живых с обломка «Берлина». Ему еще раз удалось подойти к борту метров на десять и сбросить на воду штормтрап, к обоим концам которого были привязаны канаты и буйки. Два моряка «Берлина» подцепили канат и закрепили его на обломках парохода. Однако очередная семиметровая волна подхватила «Президента» и отбросила его на несколько метров в сторону, канат лопнул. Норд-вест не утихал, морские брызги смешивались со снегом. Смеркалось. При таких условиях любая очередная попытка могла оказаться роковой для самих спасателей. Им оставалось только надеяться, что обломок «Берлина» до следующего утра выдержит натиск стихии и с наступающим отливом людей можно будет снять с мола.

Таким образом, 21 февраля спасли только одного человека — капитана Паркинсона. Жуткой была ночь, которую предстояло провести потерпевшим кораблекрушение. Ледяной холод заставил их сидеть в полузатопленном твиндеке, тесно прижавшись друг к другу. Мучимые жаждой, холодом и голодом, обессиленные, они ожидали смерти. С каждым ударом волны обломок судна раскачивался из стороны в сторону. Несчастье сроднило этих людей, одиннадцать мужчин и трех женщин, смертельная опасность и мучения стерли все различия в социальном положении.

Весть об их печальном положении быстро облетела всю Европу. Газеты столиц континента наутро вышли экстренными выпусками. Несмотря на продолжавшийся шторм, на побережье Северного моря из Роттердама началось паломничество. Тысячи людей хотели быть свидетелями спасения оставшихся в живых «берлинцев», когда «Президент» утром 22 февраля снова вышел в море. Люди, собравшиеся на набережных Хук-ван-Холланда, обнаружили выброшенную прибоем полированную доску из красного дерева, на которой черным деревом были инкрустированы слова «Курительный салон», а рядом нацарапаны кончиком ножа слова призыва о помощи и фамилии тех, кто находился на обломке парохода. Эта необычная находка подхлестнула спасателей быстрее приступить к делу, дала новую пищу журналистам.

На этот раз «Президент ван Хеель» вышел в море вместе с лоцманским пароходом «Хелвостлукс», на борту которого находился герцог Генрих Мекленбургский, муж королевы Нидерландов Вильгельмины. Он взял на себя символическое руководство спасательными работами: по-прежнему главная роль отводилась капитану Янсену. Когда оба судна выходили из Хук-ван-Холланда в море, в порт, невзирая на шторм, прибыл из Гарвича пароход «Вена». Он прошел в нескольких метрах от обломка, за который уцепились пассажиры «Берлина».

Оба спасателя не успели еще дойти до края мола, как начался снежный шквал. Видимость стала нулевой. Вскоре шквал перешел в снежную бурю, ветер и волнение усилились. Однако и спасатели не намеревались возвращаться в порт с пустыми руками. Несколько часов длилась борьба со стихией. Волны не позволяли «Президенту» подойти к обломку «Берлина» так близко, чтобы метнуть на него канат. В итоге неравной борьбы капитан Янсен понял, что во время отлива людей спасать нужно со стороны мола.

С подветренной стороны «Президента» спустили на воду вельбот. Гребцы на веслах подошли к молу и высадились на него. Шестеро спасателей добрались до края мола и перебросили на обломок парохода канат. Потом с помощью его передали более толстый трос. Таким образом, спустя 36 часов с момента кораблекрушения с оставшимися в живых была установлена связь. Пассажирам надо было спуститься по канату в бушующее море, держаться за канат и ждать, пока шестеро спасателей на молу вытянут его наверх. Три изможденные женщины наотрез отказались подниматься таким способом. Все одиннадцать мужчин были подняты из воды на мол. Женщин пришлось оставить на обломке парохода: на молу уже опасно было находиться, так как начинался прилив. Шестерым спасателям и спасенным пассажирам путь к берегу по молу был отрезан сильным волнением. Тогда они один за другим обвязались веревкой и прыгнули с мола в воду, откуда их вытягивали на борт лоцманского парохода. Именно так были вызволены семнадцать человек.

Трем женщинам пришлось пережить еще одну страшную ночь. Их спас капитан Мартин Шперлинг. Он со своими двумя племянниками и одним матросом в 3 часа ночи, когда был отлив, на своем паровом спасательном катере в сопровождении буксира «Вотан» вышел на помощь.

Подойти на катере к корме «Берлина» было нельзя. Все четверо прыгнули в ледяную воду, доплыли до мола. К счастью, с борта обломка парохода свисал трос, по которому накануне спаслись одиннадцать мужчин. Шперлинг вытянул этот трос и закрепил его за железные опоры маяка. Потом он перебрался по тросу на корму «Берлина», захватив три веревки. Каждую из женщин он обвязал двойным беседочным узлом (вокруг талии и под мышками), прикрепив конец веревки к тросу. Одну за другой он опустил женщин в воду, откуда их за трос вытянули на мол. Теперь женщин нужно было переправить на буксир, который маневрировал в сорока метрах от мола. Трое из четырех спасателей прыгнули с женщинами в ледяную воду, и через несколько минут все семеро были благополучно вытащены на борт «Вотана».

Таким образом, из 144 человек, находившихся на борту «Берлина», спасено было 15, погибло 129. Около 70 трупов, которые удалось выловить в море и обнаружить на берегу, были похоронены в общей могиле на кладбище в Гравенцанде.

За доблесть при спасении людей, длившемся двое суток, королева Нидерландов наградила капитанов Янсена, Беркхаута и Шперлинга золотыми медалями. Три капитана и их экипажи были награждены британским королевским обществом спасения на море, а герцог Генрих Мекленбургский получил от английского короля Эдуарда VII Большой крест ордена Подвязки.